Последняя и вечная любовь - Страница 90

— О, Фредерик… — Она не знала, что ему ответить, и закусила губу.

Заметив, что удивил ее, он протянул Джинни руку:

— Я прошу вас стать моей женой, хотя и не жду, что вы дадите мне ответ немедленно. Признаюсь, я хотел бы иметь детей, но, кроме нечастых визитов в спальню, я не стану вам слишком докучать. Вы будете иметь все, что пожелаете. И если мы время от времени будем развлекаться на стороне, — ну что ж, и это вполне допустимо при соблюдении определенного благоразумия.

«Благоразумие», — подумала она, вспомнив, что Стив говорил ей то же самое. Но благоразумия он требовал только от нее!

Фредерик Метц, словно угадав мысли Джинни, наклонился к ней и мягко сказал:

— Может быть, уже сегодня вы узнаете о своих детях. И уверяю вас, вам не о чем беспокоиться! Возможно, отдохнув, вы дадите мне ответ?

— Да, — согласилась она. — И спасибо вам, Фредерик.

Он уже переехал из отеля в свой дом, и Джинни привыкла свободно заходить к нему. Вот и сейчас они заехали к нему, и Фредерик просматривал газеты, приходившие из Швейцарии. Если бы она вышла за него замуж, он ничем не усложнял ей жизнь, ничего бы от нее не требовал. К тому же он богат.

Джинни укладывала волосы, глядя в зеркало и стараясь вспомнить все, что собиралась сделать в этот день. Отсюда она отправится на Бонд-стрит для примерки нового вечернего платья, заказанного специально для оперы. А если готов и другой туалет, она переоденется и поужинает с Фредериком, прежде чем отправиться в театр.

Джинни улыбнулась, подумав, как бы отреагировал Пьер, узнав об этом. Бедный Пьер, следует послать ему записку… Впрочем, тогда он еще, чего доброго, явится за ней и разрушит все ее планы.

— Я доставлю вас куда вам угодно и заеду за вами позднее, — сказал Фредерик, подсаживая ее в элегантный экипаж.

Верный слову, он ждал ее у выхода. Джинни появилась в великолепном новом платье. Фредерик воздержался от комплиментов, желая поскорее поделиться с ней последними новостями.

— Видите? — Фредерик достал клочок желтоватой бумаги и протянул ей. — Я же говорил вам, что все будет в порядке! — Заметив удивление, вызванное телеграммой, он рассмеялся. — О, это всего лишь условный шифр. «Джинни и Сара выздоровели и могут снова ходить в школу…» Это означает, что все прошло точно в соответствии с планом и очень скоро вы соединитесь с детьми. Джинни шепнула:

— Когда? — Ее захлестнули эмоции. — А… как вы считаете… им пришлось прибегнуть к насилию?..

Странное выражение промелькнуло на лице Фредерика, но Джинни решила, что это почудилось ей.

— Нет, — добродушно ответил он, — как я и говорил вам, в этом вряд ли была необходимость. Но самое важное то, что ваши дети уже в безопасности и скоро попадут в объятия матери. — Он улыбнулся Джинни. — Скоро, очень скоро, дорогая. Сегодня вечером вы должны вести себя так, словно еще ни о чем не знаете. А завтра утром скажете кузену, что собираетесь на верховую прогулку. Мы встретимся с вами в моем доме и отправимся туда, где вас будут ждать дети.

Джинни молчала, потрясенная этим сообщением. Она не ожидала, что это окажется так просто!

— Я знаю, какое облегчение вы испытываете, — мягко заметил Фредерик, подсаживая ее в экипаж. Когда они тронулись в путь, он рассудительно добавил: — Я думаю, что лучше всего будет поехать в Ирландию, хотя бы на несколько дней, чтобы вы смогли решить, куда направиться. Надеюсь, что вы предпочтете Швейцарию. Это красивая страна с очень здоровым климатом; он будет полезен вашим детям!

— Да, — ответила Джинни, — уверена, что так оно и есть. Возможно, я последую вашему совету.

Он откинулся на плюшевую обивку экипажа, и Джинни подумала, что однажды уже видела это странное выражение на его открытом, красивом лице.

— О, вам не следует ничего опасаться, — спокойно сказал он, заметив ее тревогу. — Я вполне способен защитить вас, поскольку всегда ношу при себе пистолет и кинжал, спрятанный в трости. Я умею отлично с ними обращаться.

Вечер прошел в суете, и Джинни старалась казаться веселой.

— Да, моя дорогая! — спокойно сказал Фредерик, прислушиваясь к стуку колес экипажа по мостовой, и начал осторожно поглаживать ее груди.

«Почему я всегда позволяю мужчинам подобные вольности?» — подумала Джинни, чувствуя, как ее неудержимо клонит в сон.

До чего же долго они ехали домой! Джинни засыпала, просыпалась и снова начинала дремать.

— Я бы хотела выпить шампанского, — пробормотала она, и Фредерик тут же извлек бутылку из-под сиденья.

— Теперь вы видите, что я пытаюсь исполнить каждое ваше желание! — воскликнул он.

Выпив бокал, она начала было говорить Фредерику, что она… Но тут он прервал ее:

— Вот мы и приехали! Надеюсь, кто-нибудь впустит вас в дом?

— О, Пьер, должно быть, рассердится! Может, вы войдете и… и объясните ему все?

— Да, да, конечно. Я так и сделаю.

— Я должна постучать, — сказала она, — но только негромко, иначе мы разбудим Пьера.

Постучав, она услышала звук отодвигаемых засовов.

— Фредерик, вы обещали зайти вместе со мной, помните? Мы с вами выпьем еще по глоточку…

И тут вдруг раздался голос, словно явившийся из ее ночных кошмаров. Он вежливо произнес:

— В самом деле, заходите, господин Метц. И, пожалуйста, закройте за собой дверь.

Когда говоривший зажег лампу, Джинни похолодела. Ей казалось, что на нее вылили ведро холодной воды.

— Стив? — еле вымолвила она.

— Ты не ожидала увидеть меня живым? — Его голос был чужим и резким.

Она застыла перед ним, как кролик перед удавом.

Тут заговорил Фредерик:

— Вы ее… вы ее…